Александр Генис: В эфире - Диалог на Бродвее, который мы ведем с Соломоном Волковым. Соломон Моисеевич о чем говорят на Бродвее?
Соломон Волков: На Бродвее с большим интересом встретили исполнение двух сочинений Родиона Константиновича Щедрина, замечательного русского композитора, которого я считаю национальным бардом.
У меня есть теория. У каждой нации в определенные периоды появляется фигура в музыке, которая выражает национальные устремления через музыку. Нация наилучшим образом, ее дух, ее состояние, что очень важно — будущее, выражается в музыке этого человека. Мы с вами говорили о композиторах, которые представляют собой фигуры национальных бардов. Скажем, для Грузии это Гия Канчели, для Эстонии Арво Пярт, для Армении Тигран Мансурян. Для России такой фигурой является Родион Константинович Щедрин, которому 82 года. Это самая, безусловно, крупная фигура, самый значительный живущий русский композитор с огромным каталогом сочинений, очень знаменитый, его исполняют во всем мире. Он продолжает писать, причем замечательные творения появляются из-под его пера. Сравнительно недавно в Мариинском театре прошла премьера его оперы «Левша» по Лескову.
Александр Генис: Это событие не перестает меня удивлять, поражать и восхищать. Дело в том, что «Левша» во всей русской литературе беспрецедентное сочинение. Положить на музыку этот текст — очень смелая затея, которую я могу сравнить разве что с опытом Шостаковича, который озвучил «Нос» Гоголя. Потому что «Левша» - это абсурдное сочинение, целиком построенное на языке. Если угодно, это «Москва — Петушки» XIX века.
Соломон Волков: Хорошо, что вы про «Москву — Петушки» заговорили. Мы с вами еще обязательно поговорим о сочинении Щедрина именно под таким названием: «Москва — Петушки», симфонический фрагмент — это одно из самых его последних произведений, прозвучавших недавно.
Александр Генис: Я не знал, но не зря же аналогия возникла.
Соломон Волков: Интуиция, вы догадались. Что же касается Лескова, то я должен сказать, что, вероятно, именно в плане музыкального воплощения это самый важный для Щедрина автор. У него целая серия значительных сочинений, посвященных Лескову. Тоже интересно, что вы отметили здесь Шостаковича. Да, он сочинил «Нос», но он так же сочинил «Леди Макбет Мценского уезда» по очерку Лескова. При том, что как в свое время это было замечено еще в печально известной передовице «Правды» «Сумбур вместо музыки», «бытовой повести Лескова был придан смысл, которого в ней нет». Совершенно справедливое в данном случае замечание. Потому что Шостакович абсолютно переиначил лесковский очерк, он там все перевернул, все изменил. Поэтому у Шостаковича Лесков получился совсем не лесковский, если угодно. Щедрин в этом смысле нам возвращает подлинного Лескова, писателя, который необычайно глубоко проник в русскую душу.
Александр Генис: Я бы сказал, что это самый русский из классиков XIX века. Скажем, Толстой, Достоевский, Чехов — это все мировая литература, а Лесков — именно русская словесность, она живет внутри русского языка в гораздо большей степени, чем у любого другого классика.
Соломон Волков: С другой стороны я должен заметить, что Лесков достаточно популярен на Западе, в хороших переводах, особенно в Германии. У Щедрина много поклонников среди исполнителей, одним из них является Гергиев, о чем мы еще скажем, другим был покойный Лорин Мазель, который являлся так же и руководителем Нью-йоркской филармонии. Он, будучи таковым, заказал Щедрину сочинение на русскую тему: сделай что-нибудь такое, чтобы там были и колокола, и старинные песнопения, и половцы. Щедрин предложил ему Лескова и думал, что это будет довольно трудно объяснить (речь шла об «Очарованном страннике»), что трудно будет объяснить Мазелю такого сугубо русского автора. Но Мазель раздобыл хороший немецкий перевод «Очарованного странника», и ему страшно понравился этот сюжет.
Александр Генис: Мазель был большим космополитом, знал полдюжины языков, прекрасно разбирался в мировой литературе.
Соломон Волков: В итоге по заказу Мазеля была написана опера для концертной сцены «Очарованный странник», премьера которой состоялась в Нью-йоркской филармонии, дирижировал Мазель, в 2002 году, я был там тогда. Причем она прошла 17 декабря, а 16 декабря Щедрину исполнилось 70 лет. Был такой приятный ему подарок на юбилей. Я тогда услышал эту оперу и был ею потрясен. До сих считаю, во всяком случае для меня это вершина щедринского творчества. Действительно в этом сочинении выражена душа русского народа.
Сюжет, напомним нашим слушателям, таков: Иван Северьянович Флягин вспоминает о своей жизни. Он в юности случайно убил монаха, дальше у него были различные злоключения. Монах ему предсказал, что жизнь его будет очень пестрой, но в итоге он придет к покаянию. Флягин влюбился в цыганку Грушу. Так сложились трагические обстоятельства, тоже очень запутанная любовная история, он ее убил по ее же просьбе. И вот он уходит в Валаамский монастырь, чтобы отмаливать свои грехи, посвятить себя Богу, сопровождаемый двумя призраками людей, которых он убил, этого монаха и цыганки Груши.
Щедрин сам написал либретто, он это делает мастерски, начиная со своей потрясающей - великой - оперы «Мертвые души». Гергиев сначала исполнил после Мазеля это сочинение в концертном виде, а затем поставил у себя в Мариинском театре. И вот эту постановку привезли сюда в БАМ — это очень фешенебельный модный центр, где показывается все самое авангардное.
Александр Генис: БАМ, для простоты скажу, лучшая театральная площадка в Нью-Йорке, потому что именно там 40 лет я смотрю лучшие гастроли мира. Это могут быть труппы из Парижа, Лондоны, Москва, так или иначе все лучшие театры попадают в БАМ.
Соломон Волков: В БАМе был переполненный зал, громадный успех, дирижировал этой постановкой очень интересной Гергиев. Певцы были превосходные, о чем и написала «Нью-Йорк Таймс».
Разные воззрения на музыку Щедрина существуют, потому что тут тоже очень интересная вещь. Мы знаем о том, что был Союз композиторов СССР, его возглавлял бессменный Тихон Николаевич Хренников. Был так же Союз композиторов РСФСР, созданный уже при Хрущеве. Первым его руководителем был никто иной, как Дмитрий Дмитриевич Шостакович, затем возглавлял Союз композиторов Свиридов и последним руководителем этого союза в советские времена стал Щедрин. Ему занятие этого поста до сих пор ставят в упрек на Западе, где понимают очень поверхностно ситуацию, которая сложилась тогда в советской музыке. Им кажется, что если человек занимал такой важный административный пост, то он как-то этим обязательно должен был компрометировать свое творчество. При этом забывают о том, что первым руководителем этого Союза был Шостакович, Шостаковича это не касается, а к Щедрину такого рода претензии предъявляют. Это очень несправедливо, глупо, по моему мнению. Тем более, что Щедрин в данном случае как раз продолжал линию Шостаковича на то, чтобы как можно больший был спектр сочинений и жанровых, и стилевых, чтобы расширить ту площадку, на которой можно послушать музыку, прилагал огромные усилия, был очень активным и эффективным руководителем Союза композиторов Щедрин. Его собственная музыка с самого начала была очень смелой и очень изобретательной, то есть он никогда не следовал в фарватере официальной музыки, так же, как Шостакович и так же, как Свиридов. Даже если когда-то сюжеты брались, соответствующие тому, что могли бы потребовать власти, а это случалось у всех, решение этой темы все равно было всегда очень своеобразным, а у Щедрина просто-напросто и авангардным. Например, так он написал, я считаю, ораторию о Ленине, очень авангардное по своим методам сочинение.
Гергиев привез свой оркестр Мариинаского театра и сыграл одно из первых знаменитых сочинений Щедрина. Это - так называемый концерт для оркестра номер один с названием «Озорные частушки». Тут все имеет значение, и что частушки, и что озорные. Потому что Щедрин — это композитор, который в идейном смысле во многом является последователем, продолжателем Шостаковича, но в плане музыкального языка он скорее принадлежит к другой ветви, начинал он в русле Стравинского, продвигая интерес к русской народной музыке, преломленной сквозь модернистскую линзу, как Стравинский в «Петрушке». «Петрушка» - это то, от чего отталкивался Щедрин, когда сочинял свой балет «Конек-Горбунок». Но он продвинул это дело дальше, абсорбировав в академической музыке столь типичный для русского самосознания жанр, как частушка, и именно - озорная. Блестящий опус. Щедрин, безусловно, выдающийся мелодист, для того, чтобы это доказать, далеко идти не надо. Я иногда спрашиваю у людей, с которыми я беседую на эту тему, знают ли они, кто написал песню «Не кочегары мы, не плотники» из кинофильма «Высота». Эту песню знают все, но не многие знают, что ее написал Щедрин. Блестящая мелодия, один раз эту песню услышал — она навсегда с тобой.
Но он кроме того и блестящий оркестровщик, изумительный знаток оркестра. И вот этот концерт «Озорные частушки», жанр, отцом которого был Барток на Западе, сочинивший тоже концерт для оркестра, в России его впервые ввел Щедрин, и это демонстрация виртуозных возможностей оркестра.
«Озорные частушки» Гергиев показал в Карнеги-холл, я был на этом концерте, был тоже большой успех. Оркестр был изумительным, Гергиев такие вещи делает блестяще. Он, сохраняя, темное бархатное звучание, столь типичное для его оркестра, которое и выделяет оркестр Мариинского театра, виртуозно сдвигает и смешивает тембры. Щедрин дает возможность показать возможности абсолютно всем группам оркестра. Всякий раз это сочинение вызывает восторг у публики, и оно является одним из самых популярных опусов Щедрина. Сейчас я хотел бы показать отрывок из «Озорных частушек», вот как интерпретирует жанр концерта для оркестра Родион Щедрин.
http://www.svoboda.org/content/transcript/26863616.html
Все права защищены (с) РС. Печатается с разрешения Радио Свобода/Радио Свободная Европа, 2101 Коннектикут авеню, Вашингтон 20036, США
Материал публикуется частично